22 градуса. В половину четвертого утра. Бесит. Нет ветра, нет ничего, что освежило бы воздух. Даже вентилятора, и того нет. Комаров, впрочем, тоже нет, передохли от жары. Зайдя в дом, первым делом ринулась в комнату, общажная уже привычка, потом вернулась, повесила куртку. Тоже в общем-то бесит, поскольку до сих пор не понимаю, почему бы ей не висеть на спинке моего компьютерного кресла. Но если утром так и будет, то мать будет орать, что в половину восьмого утра очень невесело. Как вы догадались, бесит. Бесит собственная шкурка, которая то ли хочет сказать что-то вроде – держись подальше – то ли просто выпендривается.

Вернулась Лоренца. 3 дня без нее были очень ну не знаю, странными наверное. Нет, не странными, другими. Завтра они берут билеты и сваливают в куда-то там на этой неделе. Сейчас даже думаю, что хочу этого, хочу чтобы она уехала и не возвращалась числа до 29. так будет правильней, наверное. Она хочет еще раз в горы, ну может быть и поедет еще раз, после того как. Ну, в любом случае… Так и должно быть. Так и должно быть. Так и должно быть.

У нее такие руки. Я сегодня сидела и смотрела на ее руки. Темная кожа, спаленная кожа, угловатые движения, резкие, быстрые, еще чуть-чуть и их можно было бы назвать нервными. Это красиво, наверное.

Поняла, что ничего не чувствую, ничего. Будет просто тупая депрессия, из которой я выйду сама, будет какое-то состояние, в котором должно будет хорошо твориться. Демиург со скуки? Будет, боюсь, куча солнца, и полнейшее непонимание со стороны, и мое полнейшее наплеватльство на это. Не умею я общаться с людьми. И не думаю, что хочу учиться этому. Тупо, как же это все тупо.